Страница Дины Рыбкиной

дура дурой

А мне плевать на презрение к смерти. Если корни его не в сознании ответственности, оно — лишь свойство нищих духом либо чересчур пылких юнцов. Мне вспоминается один молодой самоубийца. Уж не знаю, какая несчастная любовь толкнула его на это, но он старательно всадил себе пулю в сердце. Не знаю, какому литературному образцу он следовал, натягивая перед этим белые перчатки, но помню — в этом жалком театральном жесте я почувствовал не благородство, а убожество. Итак, за приятными чертами лица, в голове, где должен бы обитать человеческий разум, ничего не было, ровно ничего. Только образ какой-то глупой девчонки, каких на свете великое множество.
—
Внемлите, о сыновья и дочери мои. Бейте без раздумий и удар укусит вам кисть. Бейте с яростью и удар изувечит вам руку. Но ударите со страхом и сами оторвете себе голову.
—
it's go whore or go home!
—
Вы меня извините, мистер Скотт, но, ей богу, в вас сидят по крайней мере семнадцать дураков и каждый орудует на свой лад.
—
Превосходная должность — быть на земле человеком.